татьяна, 44 - 10 июля 2010 17:53

Вся наша культура основана на жажде покупать, на идее взаимовыгодного обмена. Счастье современного человека состоит в радостном волнении от разглядывания витрин магазинов и покупки всего, что он может себе позволить купить за наличные или в рассрочку. Он (или она) и на людей смотрят подобным образом. Для мужчины привлекательная девушка, для женщины привлекательный мужчина - это приз, которого они добиваются. «Привлекательность» обычно означает красиво упакованный набор свойств, популярных и пользующих спросом на личностном рынке. Что именно делает человека привлекательным - это зависит от моды данного времени, как физической, так и духовной. В двадцатые годы привлекательной считалась девушка пьющая и курящая, крепкая и сексуальная, а сегодня мода требует больше домовитости и скромности. В конце девятнадцатого и в начале двадцатого века мужчине, чтобы быть привлекательно «упакованным», нужно было обладать напористостью и честолюбием, сегодня он должен быть общительным и терпимым. Как бы там ни было, чувство влюбленности возникает обычно только к такому человеческому товару, который досягаем для влюбленного при его возможностях товарообмена. Я ищу своей выгоды: объект должен быть желанным с точки зрения социальной ценности, и в то же время должен желать меня, учитывая мои явные и скрытые достоинства и возможности. Два человека влюбляются тогда, когда чувствуют, что нашли наилучший объект, доступный для них на рынке в границах их собственной меновой ценности. Часто, как при покупке недвижимого имущества, заметную роль в этой сделке играют скрытые возможности, которые могут проявиться со временем. Едва ли стоит удивляться, что в культуре, где превалирует рыночная ориентация и где материальный успех представляет выдающуюся ценность, человеческие любовные отношения следуют тем же правилам обмена, которые управляют рынком товаров и рынком труда.
Третье заблуждение, ведущее к предположению, что в любви ничему не надо учиться, состоит в смешении первоначального переживания влюбленности с состоянием постоянства в любви, или, пожалуй, лучше сказать, состоянием пребывания в любви. Если два прежде чужих друг другу человека, какими все мы являемся, вдруг сумеют разрушить разделяющие их преграды, и почувствуют близость, почувствуют единство, то этот момент единения станет одним из самых радостных, самых волнующих жизненных переживаний. Тем более оно прекрасно и чудесно для людей, которые были прежде одиноки, лишены общения, лишены любви. Это чудо неожиданной близости случается зачастую с большей легкостью, если сопровождается физическим влечением и его удовлетворением, или с них начинается. Однако такого рода любовь по самой своей природе недолговечна. Два человека все лучше узнают друг друга, их близость все более и более утрачивает чудесный характер, пока, наконец, их антагонизм, их разочарование, их пресыщение друг другом не убьет то, что осталось от их первоначального возбуждения. Когда-то, в самом начале, они не знали всего этого; по сути, они приняли силу страстной влюбленности, «помешательства» друг на друге за доказательство силы их любви, хотя те состояния могли свидетельствовать лишь о степени их предшествующего одиночества.
Эта установка - что нет ничего легче, чем любить - продолжает оставаться преобладающей в отношении любви вопреки разительной очевидности обратного. Едва ли существует какая-то деятельность, какое-то занятие, которое начинается с таких огромных надежд и ожиданий и которое все же с такой неизменностью терпит крах, как любовь. Если бы это случалось с какой-либо иной деятельности, люди сделали бы все возможное, чтобы понять причины неудачи и научиться действовать правильно - или отказались бы от этой деятельности. Поскольку последнее в отношении любви невозможно, то, по-видимому, единственный надлежащий способ избежать неудачи в любви – это исследовать причины этой неудачи и приступить к изучению смысла любви.
(с) Эрих Фромм.

• 
• 
•